"Если мы не остановимся, то бомба рванет..." (письмо благочинного РПЦ МП)
Очень благодарен вам за то, что создали «Ахиллу». Вы правы, большинство священников молчат — обросли детьми, друзьями и близкими прихожанами, и рушить все это — катастрофически сложно. Более того, священник ответственен за всех, кого «приручил», а значит, выступая открыто о церковных проблемах, рискует причинить вред в первую очередь не себе, а всем тем, кто рядом и кто доверяет.
Потому и мое письмо будет анонимным. Не хочется, чтобы пострадали люди, доверяющие мне. И глупо считать, что на все только воля Божья. Господь дал еще и человеку волю и разум, и воля Божья в нашем мире воплощается и через наши действия (или бездействия), а не только в законах природы и чудесных знамениях и явлениях.
Почитал я и «Исповедь анонимного священника», и ответы разных людей на него, и ответ батюшки священнику Константину Пархоменко. Чувства смешанные. Разные мнения звучат: дескать, аноним вовсе не священник, и инфантильный парень он и слабак, и не место ему у Престола… Я не сужу его, я вижу в его «Исповеди», что человек сломался и ему очень туго. Я как священник и христианин могу только помолиться об анониме и искренне посочувствовать. Мы не знаем его ситуации, потому судить его не стоит. А ситуации правда бывают очень разные. Особенно умиляют комментарии мирян, если честно. Миряне не были в шкуре священника, и пастырские искушения и испытания им неизвестны. А потому лучше бы прикрыть роток и помолчать, если сказать путного нечего…
Я, скажем так, у руля: приход, должность благочинного. Есть приходская крыша над головой, машина есть, и холодильник не пустой. Гневить Бога грех. Не богато живу, но и не нищий. Слава Богу, каяться в лизоблюдстве мне нет нужды, никогда не лизал причинные места архиереям и власть имущим. Сам удивляюсь, как попал в поповские «чиновники». Нет ни родственников в маститых кланах, ни денег никогда не было столько, чтобы кому-то в карман отвезти. Да и священники, что в моей юрисдикции, никогда не жаловались на меня ни как на настоятеля, ни как на благочинного. Служу себе потихоньку, пытаюсь на месте работать с людьми и молиться Богу.
Но реально, в общей среде, часто ощущаю себя белым попугаем. И от этого бывает очень грустно. Грустно, что Церковь сейчас в том положении, в котором мы с вами ее видим и знаем.
Начинал я на беднейшем приходе. Много всего видел. И архиерейские нервотрепки под настроение, и безграмотность и темность поповскую, и беспредел и чудеса благочинных. Но, слава Богу, в нашей митрополии все более-менее адекватно. Реально жаловаться грех. И митрополит и наш правящий епископ — люди верующие и неплохие. Митрополита лично очень уважаю.
Попытаюсь ответить на некоторые вопросы, которые «Ахилла» поместил в анкете для «Исповеди анонимного священника».
Есть ли разница между Церковью, в которую ты пришел когда-то, и РПЦ, в которой оказался?
Лично для меня — нет. Когда я стал воцерковляться, я был еще ребенком, потому в Церкви я и возрастал. Я с детства знаком с ее проблемами, с грехами духовенства и мирян. Потому розовых очков я никогда не носил. Я знал, куда иду, знал, что меня там ждет. Есть еще реальная история Церкви, и в ней черным по белому описаны все те нестроения, которыми Церковь болела всегда.
Но так же я знаю, что многие люди ломаются и не выдерживают жизненных ударов. Надеюсь, что не сломаюсь никогда, что бы ни случилось в моей жизни.
Что изменилось для тебя за последние 8 лет власти Патриарха Кирилла? Ощутил ли на себе последствия раздела епархий? Как выглядит приходская жизнь глазами священника? Социальная, миссионерская, молодежная деятельность на твоем приходе, в твоей епархии — это реальность или фикция?
Взносы, конечно, с приходом к трибуне его святейшества выросли в разы. Особенно это связано с делением епархий. Ведь жизнь в новообразованной епархии обустраивать нужно тому же местному духовенству, а не дядям из Москвы.
Изначально задумка была неплохой — епархиальный архиерей будет ближе к народу, к нему будет легче попасть и мирянам, и священникам на прием, легче решить те или иные проблемы и т. д.
По факту получился великий бизнес-проект, который лег на плечи тем же отцам и их прихожанам. Архиереи стали чаще бывать на приходах, а это влечет за собою финансовые издержки в виде оплаты хора, кортежа иподьяконов с дьяконом, да и владыке благодарность нужно ведь дать. В целом, это нормально: когда священник приходит требничать, его люди благодарят. Но когда это происходит часто (а во многих епархиях это часто) — приходу туго. Отдельно скажу о епархиальных взносах.
Уже ни для кого давно не секрет, что каждый приход делает отчисления на вышестоящую инстанцию — на епархию. Это называется епархиальный взнос. Помимо этого в епархиях существуют различные социальные фонды, проводятся различные сборы на разные нужды. Я скажу так: со времени восхождения на патриарший трон патриарха Кирилла инфляция достигла безумных размеров. С момента интронизации взносы моего храма возросли в 8 раз. Ежемесячно отвожу в епархию по 80 тысяч рублей. Это взносы епархиальные, сборы всякие + закупка свечей. Учитывая то, что среднемесячный оборот приходской кассы около 200 тысяч рублей, сами понимаете, это обдираловка. Потому что у меня получает нормальную зарплату еще клирик, плюс плачу тем людям, которые в храме трудятся.
Еще аврал от всякой бюрократии. Тонна циркулярных писем, требования просто чокнутых на голову церковных чиновников (часто людей, не облеченных священным саном, либо в сане, но далеких от поповской реальности провинции) — все это тоже очень достает.
Безусловно, святейший предложил много положительных перемен. Это и упор на социальную работу, молодежную работу, служение в тюрьмах, миссию… Но у нас в России даже самые благие намерения, как обычно, ведут в ад.
Во-первых, мы никогда не догоним католиков в вопросах социальной деятельности и миссии. И устраивать эту гонку совершенно бессмысленно. Служение бедным, больным, заключенным — все это в католической Церкви было всегда, оно не прерывалось гонениями, не контролировалось царями. Католики за века выстроили свою систему деятельности, апробировали ее в разных условиях, и все работает. Отлажен и пиар, и вообще все. В России же вся эта работа если и велась до революции 1917 года, то в советском пространстве все это было разрушено и сведено к нулю. Нам еще очень долго нужно оправляться от этой разрухи. И совсем не такими темпами и методами, какие требует Патриархия, увы.
Во-вторых, чтобы люди пошли за святейшим и его инициативами, он сам должен следовать своим словам и призывам. А для этого нужно отказаться от охраны ФСО, от несметного финансового благосостояния, спустится с московского трона хоть немного к людям поближе. Для этого нужно, приезжая в епархии, встречаться не только с губернаторами и благотворителями, но и с рядовым духовенством и простым народом. Когда святейший начал свои поездки по стране в роли Патриарха, отцы очень ждали перемен, движения, отеческого благословения. Однако, приезжая в епархии, святейший владыка обращается к отцам очень однозначно: «Отцы! Оценка вашего служения напрямую зависит от вашего послушания священноначалию!» Говорят, при визите в Белгородскую епархию, он напомнил, обращаясь к духовенству что-то вроде того: «Святитель Иоасаф Белгородский о спины духовенства жезлы ломал, не забывайте!»
Знаете, Ваше Святейшество, на самом деле отцы считают, что оценка их служения измеряется, скорее, в мере послушания Христу и Евангелию… А от вас они ожидают отцовской любви, а не жезла по спине. Возможно, опираясь на такое ваше отношение к отцам, и епископат иногда не брезгует батюшек рукоприкладствовать. Магаданский архиерей вон чаем в лицо дьякону кидается.
Кстати, если порассуждать о том, как святитель Иоасаф ломал архиерейские жезлы о спины своего духовенства, то всегда меня волновал вопрос: зачем явные грехи святых приводить в пример нам, как инструкцию к действию? Да, святые тоже имели свои слабости, грехи и пороки, но канонизованы они не за них, а за то, что вопреки всему этому они стали в чем-то духовным примером для нас. Давайте уж тогда проповедовать так: благоразумный разбойник грабил и убивал много людей, помните это и твердо держитесь сего благочестивого примера! Так, что ли?
Лично я молюсь о патриархе, поминаю его за богослужениями, как и полагается. Я вижу в нем своего начальника и администратора. Но видеть его в качестве духовного отца русского народа, как и моего лично духовного отца — никак не выходит. И знаю не понаслышке, что такого же мнения большинство знакомых мне отцов.
Но вернемся к теме активной церковной деятельности. В-третьих, для реализации миссионерских императивов, социальной деятельности нужны талантливые люди. Люди, у которых к этому есть вкус, есть способности, которые обладают даром к тому. А раздавать циркулярные письма и административными методами заставлять всех подряд из-под палки организовывать воскресные школы, группы милосердия, миссионерские проекты — ничего не выйдет. Будет лишь имитация бурной работы и тонны отчетов о выполненном «благословении».
Я точно знаю, что там, где священник и активные миряне занимались воскресной школой, миссией, социалкой и молодежкой — там работа велась и ведется и без всяких циркуляров. Успешно ведется. А там, где в этом нет нужды, нет талантов, нет возможности — она не ведется и вестись не будет. Точнее, будет, но на бумаге, увы.
В общем, человеческий фактор.
В каждом районе есть отдел по делам молодежи, есть соцзащита. Зачем нам создавать параллельные структуры? Для чего нужны в каждом благочинии и крупном приходе свой работник с молодежью, свой социальный работник? Тем более, большинство приходов не в состоянии оплатить их работу. Гораздо проще и правильнее идти в мир вместо создания собственной параллельной структуры. Ничто и никто не мешает священнику с прихожанами прийти в соцзащиту, в больницу, дом престарелых и спросить: ребята, чем вам помочь? Ничто не мешает пригласить местных волонтеров в храм, попить с ними чаю и предложить им свою помощь. А реализовать высокие амбиции, дескать, вот мы, православные, у нас все свое и все работает — утопия.
Отдельной вопрос об отчетах. Их тонны. Священнику надо либо нанимать в приходе и содержать целый секретариат, либо вообще не служить, а самому сутками сидеть с бумагами. Ладно еще город, но в условиях деревни или небольшого поселка — это просто нереально.
В общем, Патриархии пора спуститься с небес и посмотреть на реальный мир, а не на мир рисованных отчетов, которые туда поступают. 90% из них — фейковые.
Какие проблемы видишь в епархиальной жизни?
В первую очередь, это кадровые проблемы. Серьезный недостаток в образованных и деятельных священниках.
Каковы твои взаимоотношения с настоятелем, с братьями-священниками, с архиереем? Каковы отношения между священниками в твоей епархии?
Вполне нормальные. Но знаю, что так далеко не везде.
Как живет обычный священник день за днем, без прикрас, без слащавой картинки для православной публики? Как ты видишь прихожан, каковы ваши отношения?
Богослужение, требы, семья, самообразование, личные какие-то увлечения. Я думаю, что это традиционно есть у каждого. Священник — такой же человек, как и все люди. Только немного больше мирян знает о Боге и Божественном домостроительстве. Врач ведь такой же, как и пациенты, и тоже болеет. Но должен при этом еще помогать себе подобным.
Прихожане — мои подопечные, друзья, близкие мне люди. Никогда не называю себя их духовным отцом. Скорее советчиком. Но панибратство не терплю. Не потому, что гордый, а потому что оно нигде не приносит пользы.
Как выглядит финансовая жизнь обычного прихода, куда распределяются денежные потоки? Зарплаты, отпуска, больничные, пенсии, трудовая, весь соцпакет — как с этим обстоит?
Основные расходы — взносы на епархию, оплата зарплаты клирику и сотрудникам храма, оплата коммунальных услуг, какие-то мелкие ремонтные работы в храме. То, что остается — попадает мне в карман уже. Но остается немного, финансовую ситуацию я уже описал выше. В году есть несколько «голодных» месяцев, когда народ храм почти не посещает. В итоге, в такие месяцы приходится жить в долг, потому что приход не выходит не только в «ноль», но оказывается в минусе. Благо, ситуацию покрывают более «доходные» месяцы.
Сотрудники оформлены официально, получают минималку. Клирик оформлен тоже, получает зарплату в 15 тысяч рублей официально + имеет требы по селам. По моим подсчетам — около 25–30 тысяч в месяц он имеет. Примерно такой же доход выходит суммарно у меня, иногда бывает чуть больше.
Мебель, машина, техника — у меня все куплено в кредит. Авто — никакой не мерседес, обычный б/у седанчик, хотя и иномарка бюджетом в 400–450 тыс. Но у нас сейчас российский автопром стоит не дешевле.
Супруга работает — это тоже плюс в семейный бюджет.
Как себя ощущает священник через 10 лет служения? Есть ли чувство правильного движения, духовного развития или регресс по сравнению с тобой, только что рукоположенным?
Конечно, за 10 лет происходит много перемен. В первую очередь, человек взрослеет, становится зрелым мужчиной. Есть жизненный опыт, есть опыт хождения по приходам, есть опыт семейной жизни.
Сейчас осознаю себя более трезво видящим жизнь, в том числе церковную. Что касается духовного развития — это скорее пусть смотрит Господь, а говорить о себе в этом ключе будет неправильно.
Единственное, что могу сказать — я очень трезво отношусь и к корпусу канонического права и к нагромождению внешнего, ритуального в Церкви, различным суевериям и околоцерковным взглядам. Я и прежде никогда не веровал безрассудно и фанатично, моя вера всегда шла рука об руку с рассуждением и образованием.
Если отмотать назад — пошел бы опять в священники? Нет ли желания уйти совсем: за штат, снять сан или в альтернативную церковь?
Если бы вернуть время назад, я бы обязательно снова стал священником (если бы на то было изволение Божье).
По натуре я критик, потому все наши церковные нестроения и болячки причиняют мне боль и желание все поменять. Но я знаю, что моих сил и возможностей для этого недостаточно, в РПЦ я — винтик, а не маховик. Потому, я могу что-то сделать лишь на месте, где Господь и архиерей определили мне служить. Уйти в альтернативную церковь у меня желания нет. Я чувствую, что Христос, Церковь — здесь, внутри всей этой машины, называемой РПЦ. Значит, и мое место здесь. Если кто-то считает иначе, я его не буду судить, пусть уходит. Господь потом Сам разберется, кто прав, кто ошибался.
От чего больше всего устаешь?
От людской глупости, суеверий и рассказов на исповеди, кто и какую печеньку съел в среду и пятницу (да-да, увещания, что исповедь должна быть иной — не помогают чаще всего!). А еще от людского мнения о попах. А мнения бывают ох какие разные. Сказочники.
Есть ли разрыв между тобой-человеком и тобой-священником — насколько это разные люди?
Нет, я одинаков и днем, и ночью. Для меня быть священником — это не работа и не актерская игра, это образ жизни. Это не значит, что я весь такой хорошенький, белый и пушистый. Любой священник имеет свои грехи и просто недостатки, в том числе и я. Как и апостол Павел говорил: бедный я человек: что хочу — того не делаю, а чего не хочу — то делаю.
Каким видится будущее (собственное и РПЦ): ближайшее, лет через 10?
Как я уже сказал выше, с болью смотрю за всеми теми тенденциями, которые наблюдаются в РПЦ в наше время. Реально Патриархия дискредитировала и себя, и всю Русскую Церковь на много лет вперед, не отмоешься. Все эти скандальные истории с деньгами, пуськами, нанопылью, часами патриарха, несоответствие дел словам. Борьба за Исаакий, запоздалые реакции на критику, нечестные ответы на вопросы, лицемерие… И есть внутреннее чувство, что-то зреет. Когда-то все это рванет.
На вопрос, что будет через 10 лет с РПЦ — мне страшновато отвечать, потому что я боюсь, что будет все гораздо хуже и серьезнее. 5% прихожан от общей численности народа мы уже не наберем. А поскольку я регулярно мониторю общественное мнение о Церкви в соцсетях и блогах, то боюсь, как бы не начались снова расстрелы духовенства. Потому что нас уже воспринимают как придаток, часть государственной идеологической машины. Многие люди дышат ненавистью.
А беда в том, что абсолютно дурацкие и провальные инициативы из Москвы и от местных архиереев по проталкиванию священников и православия во все дыры вызывает сопротивление и агрессию со стороны людей нецерковных. И это логично. Почему атеисты и иноверцы, которых местные чиновники пригнали 9 мая на митинг к Вечному огню, обязаны участвовать в панихиде, которую совершает священник? Почему священники должны с сотрудниками ГИБДД выходить на дороги и рассказывать водителям о правилах дорожного движения и о ценности жизни, стоя рядом с инспектором? А меня, кстати, «гаишники» уже не раз спрашивали: «Вот скажите нам, святой отец, почему мы должны в день памяти жертв ДТП в церковь идти, если среди нас есть вообще люди неверующие? Потому что ваш епископ с нашим генералом договорились, что так надо сделать, чтобы отчеты накатать с фотками?» И т. д.
Таких звоночков очень много. И если мы не остановимся, то бомба рванет…
Пусть нас всех хранит Господь!
Источник: http://ahilla.ru/esli-my-ne-ostanovimsya-to-bomba-rvanet/
Потому и мое письмо будет анонимным. Не хочется, чтобы пострадали люди, доверяющие мне. И глупо считать, что на все только воля Божья. Господь дал еще и человеку волю и разум, и воля Божья в нашем мире воплощается и через наши действия (или бездействия), а не только в законах природы и чудесных знамениях и явлениях.
Почитал я и «Исповедь анонимного священника», и ответы разных людей на него, и ответ батюшки священнику Константину Пархоменко. Чувства смешанные. Разные мнения звучат: дескать, аноним вовсе не священник, и инфантильный парень он и слабак, и не место ему у Престола… Я не сужу его, я вижу в его «Исповеди», что человек сломался и ему очень туго. Я как священник и христианин могу только помолиться об анониме и искренне посочувствовать. Мы не знаем его ситуации, потому судить его не стоит. А ситуации правда бывают очень разные. Особенно умиляют комментарии мирян, если честно. Миряне не были в шкуре священника, и пастырские искушения и испытания им неизвестны. А потому лучше бы прикрыть роток и помолчать, если сказать путного нечего…
Я, скажем так, у руля: приход, должность благочинного. Есть приходская крыша над головой, машина есть, и холодильник не пустой. Гневить Бога грех. Не богато живу, но и не нищий. Слава Богу, каяться в лизоблюдстве мне нет нужды, никогда не лизал причинные места архиереям и власть имущим. Сам удивляюсь, как попал в поповские «чиновники». Нет ни родственников в маститых кланах, ни денег никогда не было столько, чтобы кому-то в карман отвезти. Да и священники, что в моей юрисдикции, никогда не жаловались на меня ни как на настоятеля, ни как на благочинного. Служу себе потихоньку, пытаюсь на месте работать с людьми и молиться Богу.
Но реально, в общей среде, часто ощущаю себя белым попугаем. И от этого бывает очень грустно. Грустно, что Церковь сейчас в том положении, в котором мы с вами ее видим и знаем.
Начинал я на беднейшем приходе. Много всего видел. И архиерейские нервотрепки под настроение, и безграмотность и темность поповскую, и беспредел и чудеса благочинных. Но, слава Богу, в нашей митрополии все более-менее адекватно. Реально жаловаться грех. И митрополит и наш правящий епископ — люди верующие и неплохие. Митрополита лично очень уважаю.
Попытаюсь ответить на некоторые вопросы, которые «Ахилла» поместил в анкете для «Исповеди анонимного священника».
Есть ли разница между Церковью, в которую ты пришел когда-то, и РПЦ, в которой оказался?
Лично для меня — нет. Когда я стал воцерковляться, я был еще ребенком, потому в Церкви я и возрастал. Я с детства знаком с ее проблемами, с грехами духовенства и мирян. Потому розовых очков я никогда не носил. Я знал, куда иду, знал, что меня там ждет. Есть еще реальная история Церкви, и в ней черным по белому описаны все те нестроения, которыми Церковь болела всегда.
Но так же я знаю, что многие люди ломаются и не выдерживают жизненных ударов. Надеюсь, что не сломаюсь никогда, что бы ни случилось в моей жизни.
Что изменилось для тебя за последние 8 лет власти Патриарха Кирилла? Ощутил ли на себе последствия раздела епархий? Как выглядит приходская жизнь глазами священника? Социальная, миссионерская, молодежная деятельность на твоем приходе, в твоей епархии — это реальность или фикция?
Взносы, конечно, с приходом к трибуне его святейшества выросли в разы. Особенно это связано с делением епархий. Ведь жизнь в новообразованной епархии обустраивать нужно тому же местному духовенству, а не дядям из Москвы.
Изначально задумка была неплохой — епархиальный архиерей будет ближе к народу, к нему будет легче попасть и мирянам, и священникам на прием, легче решить те или иные проблемы и т. д.
По факту получился великий бизнес-проект, который лег на плечи тем же отцам и их прихожанам. Архиереи стали чаще бывать на приходах, а это влечет за собою финансовые издержки в виде оплаты хора, кортежа иподьяконов с дьяконом, да и владыке благодарность нужно ведь дать. В целом, это нормально: когда священник приходит требничать, его люди благодарят. Но когда это происходит часто (а во многих епархиях это часто) — приходу туго. Отдельно скажу о епархиальных взносах.
Уже ни для кого давно не секрет, что каждый приход делает отчисления на вышестоящую инстанцию — на епархию. Это называется епархиальный взнос. Помимо этого в епархиях существуют различные социальные фонды, проводятся различные сборы на разные нужды. Я скажу так: со времени восхождения на патриарший трон патриарха Кирилла инфляция достигла безумных размеров. С момента интронизации взносы моего храма возросли в 8 раз. Ежемесячно отвожу в епархию по 80 тысяч рублей. Это взносы епархиальные, сборы всякие + закупка свечей. Учитывая то, что среднемесячный оборот приходской кассы около 200 тысяч рублей, сами понимаете, это обдираловка. Потому что у меня получает нормальную зарплату еще клирик, плюс плачу тем людям, которые в храме трудятся.
Еще аврал от всякой бюрократии. Тонна циркулярных писем, требования просто чокнутых на голову церковных чиновников (часто людей, не облеченных священным саном, либо в сане, но далеких от поповской реальности провинции) — все это тоже очень достает.
Безусловно, святейший предложил много положительных перемен. Это и упор на социальную работу, молодежную работу, служение в тюрьмах, миссию… Но у нас в России даже самые благие намерения, как обычно, ведут в ад.
Во-первых, мы никогда не догоним католиков в вопросах социальной деятельности и миссии. И устраивать эту гонку совершенно бессмысленно. Служение бедным, больным, заключенным — все это в католической Церкви было всегда, оно не прерывалось гонениями, не контролировалось царями. Католики за века выстроили свою систему деятельности, апробировали ее в разных условиях, и все работает. Отлажен и пиар, и вообще все. В России же вся эта работа если и велась до революции 1917 года, то в советском пространстве все это было разрушено и сведено к нулю. Нам еще очень долго нужно оправляться от этой разрухи. И совсем не такими темпами и методами, какие требует Патриархия, увы.
Во-вторых, чтобы люди пошли за святейшим и его инициативами, он сам должен следовать своим словам и призывам. А для этого нужно отказаться от охраны ФСО, от несметного финансового благосостояния, спустится с московского трона хоть немного к людям поближе. Для этого нужно, приезжая в епархии, встречаться не только с губернаторами и благотворителями, но и с рядовым духовенством и простым народом. Когда святейший начал свои поездки по стране в роли Патриарха, отцы очень ждали перемен, движения, отеческого благословения. Однако, приезжая в епархии, святейший владыка обращается к отцам очень однозначно: «Отцы! Оценка вашего служения напрямую зависит от вашего послушания священноначалию!» Говорят, при визите в Белгородскую епархию, он напомнил, обращаясь к духовенству что-то вроде того: «Святитель Иоасаф Белгородский о спины духовенства жезлы ломал, не забывайте!»
Знаете, Ваше Святейшество, на самом деле отцы считают, что оценка их служения измеряется, скорее, в мере послушания Христу и Евангелию… А от вас они ожидают отцовской любви, а не жезла по спине. Возможно, опираясь на такое ваше отношение к отцам, и епископат иногда не брезгует батюшек рукоприкладствовать. Магаданский архиерей вон чаем в лицо дьякону кидается.
Кстати, если порассуждать о том, как святитель Иоасаф ломал архиерейские жезлы о спины своего духовенства, то всегда меня волновал вопрос: зачем явные грехи святых приводить в пример нам, как инструкцию к действию? Да, святые тоже имели свои слабости, грехи и пороки, но канонизованы они не за них, а за то, что вопреки всему этому они стали в чем-то духовным примером для нас. Давайте уж тогда проповедовать так: благоразумный разбойник грабил и убивал много людей, помните это и твердо держитесь сего благочестивого примера! Так, что ли?
Лично я молюсь о патриархе, поминаю его за богослужениями, как и полагается. Я вижу в нем своего начальника и администратора. Но видеть его в качестве духовного отца русского народа, как и моего лично духовного отца — никак не выходит. И знаю не понаслышке, что такого же мнения большинство знакомых мне отцов.
Но вернемся к теме активной церковной деятельности. В-третьих, для реализации миссионерских императивов, социальной деятельности нужны талантливые люди. Люди, у которых к этому есть вкус, есть способности, которые обладают даром к тому. А раздавать циркулярные письма и административными методами заставлять всех подряд из-под палки организовывать воскресные школы, группы милосердия, миссионерские проекты — ничего не выйдет. Будет лишь имитация бурной работы и тонны отчетов о выполненном «благословении».
Я точно знаю, что там, где священник и активные миряне занимались воскресной школой, миссией, социалкой и молодежкой — там работа велась и ведется и без всяких циркуляров. Успешно ведется. А там, где в этом нет нужды, нет талантов, нет возможности — она не ведется и вестись не будет. Точнее, будет, но на бумаге, увы.
В общем, человеческий фактор.
В каждом районе есть отдел по делам молодежи, есть соцзащита. Зачем нам создавать параллельные структуры? Для чего нужны в каждом благочинии и крупном приходе свой работник с молодежью, свой социальный работник? Тем более, большинство приходов не в состоянии оплатить их работу. Гораздо проще и правильнее идти в мир вместо создания собственной параллельной структуры. Ничто и никто не мешает священнику с прихожанами прийти в соцзащиту, в больницу, дом престарелых и спросить: ребята, чем вам помочь? Ничто не мешает пригласить местных волонтеров в храм, попить с ними чаю и предложить им свою помощь. А реализовать высокие амбиции, дескать, вот мы, православные, у нас все свое и все работает — утопия.
Отдельной вопрос об отчетах. Их тонны. Священнику надо либо нанимать в приходе и содержать целый секретариат, либо вообще не служить, а самому сутками сидеть с бумагами. Ладно еще город, но в условиях деревни или небольшого поселка — это просто нереально.
В общем, Патриархии пора спуститься с небес и посмотреть на реальный мир, а не на мир рисованных отчетов, которые туда поступают. 90% из них — фейковые.
Какие проблемы видишь в епархиальной жизни?
В первую очередь, это кадровые проблемы. Серьезный недостаток в образованных и деятельных священниках.
Каковы твои взаимоотношения с настоятелем, с братьями-священниками, с архиереем? Каковы отношения между священниками в твоей епархии?
Вполне нормальные. Но знаю, что так далеко не везде.
Как живет обычный священник день за днем, без прикрас, без слащавой картинки для православной публики? Как ты видишь прихожан, каковы ваши отношения?
Богослужение, требы, семья, самообразование, личные какие-то увлечения. Я думаю, что это традиционно есть у каждого. Священник — такой же человек, как и все люди. Только немного больше мирян знает о Боге и Божественном домостроительстве. Врач ведь такой же, как и пациенты, и тоже болеет. Но должен при этом еще помогать себе подобным.
Прихожане — мои подопечные, друзья, близкие мне люди. Никогда не называю себя их духовным отцом. Скорее советчиком. Но панибратство не терплю. Не потому, что гордый, а потому что оно нигде не приносит пользы.
Как выглядит финансовая жизнь обычного прихода, куда распределяются денежные потоки? Зарплаты, отпуска, больничные, пенсии, трудовая, весь соцпакет — как с этим обстоит?
Основные расходы — взносы на епархию, оплата зарплаты клирику и сотрудникам храма, оплата коммунальных услуг, какие-то мелкие ремонтные работы в храме. То, что остается — попадает мне в карман уже. Но остается немного, финансовую ситуацию я уже описал выше. В году есть несколько «голодных» месяцев, когда народ храм почти не посещает. В итоге, в такие месяцы приходится жить в долг, потому что приход не выходит не только в «ноль», но оказывается в минусе. Благо, ситуацию покрывают более «доходные» месяцы.
Сотрудники оформлены официально, получают минималку. Клирик оформлен тоже, получает зарплату в 15 тысяч рублей официально + имеет требы по селам. По моим подсчетам — около 25–30 тысяч в месяц он имеет. Примерно такой же доход выходит суммарно у меня, иногда бывает чуть больше.
Мебель, машина, техника — у меня все куплено в кредит. Авто — никакой не мерседес, обычный б/у седанчик, хотя и иномарка бюджетом в 400–450 тыс. Но у нас сейчас российский автопром стоит не дешевле.
Супруга работает — это тоже плюс в семейный бюджет.
Как себя ощущает священник через 10 лет служения? Есть ли чувство правильного движения, духовного развития или регресс по сравнению с тобой, только что рукоположенным?
Конечно, за 10 лет происходит много перемен. В первую очередь, человек взрослеет, становится зрелым мужчиной. Есть жизненный опыт, есть опыт хождения по приходам, есть опыт семейной жизни.
Сейчас осознаю себя более трезво видящим жизнь, в том числе церковную. Что касается духовного развития — это скорее пусть смотрит Господь, а говорить о себе в этом ключе будет неправильно.
Единственное, что могу сказать — я очень трезво отношусь и к корпусу канонического права и к нагромождению внешнего, ритуального в Церкви, различным суевериям и околоцерковным взглядам. Я и прежде никогда не веровал безрассудно и фанатично, моя вера всегда шла рука об руку с рассуждением и образованием.
Если отмотать назад — пошел бы опять в священники? Нет ли желания уйти совсем: за штат, снять сан или в альтернативную церковь?
Если бы вернуть время назад, я бы обязательно снова стал священником (если бы на то было изволение Божье).
По натуре я критик, потому все наши церковные нестроения и болячки причиняют мне боль и желание все поменять. Но я знаю, что моих сил и возможностей для этого недостаточно, в РПЦ я — винтик, а не маховик. Потому, я могу что-то сделать лишь на месте, где Господь и архиерей определили мне служить. Уйти в альтернативную церковь у меня желания нет. Я чувствую, что Христос, Церковь — здесь, внутри всей этой машины, называемой РПЦ. Значит, и мое место здесь. Если кто-то считает иначе, я его не буду судить, пусть уходит. Господь потом Сам разберется, кто прав, кто ошибался.
От чего больше всего устаешь?
От людской глупости, суеверий и рассказов на исповеди, кто и какую печеньку съел в среду и пятницу (да-да, увещания, что исповедь должна быть иной — не помогают чаще всего!). А еще от людского мнения о попах. А мнения бывают ох какие разные. Сказочники.
Есть ли разрыв между тобой-человеком и тобой-священником — насколько это разные люди?
Нет, я одинаков и днем, и ночью. Для меня быть священником — это не работа и не актерская игра, это образ жизни. Это не значит, что я весь такой хорошенький, белый и пушистый. Любой священник имеет свои грехи и просто недостатки, в том числе и я. Как и апостол Павел говорил: бедный я человек: что хочу — того не делаю, а чего не хочу — то делаю.
Каким видится будущее (собственное и РПЦ): ближайшее, лет через 10?
Как я уже сказал выше, с болью смотрю за всеми теми тенденциями, которые наблюдаются в РПЦ в наше время. Реально Патриархия дискредитировала и себя, и всю Русскую Церковь на много лет вперед, не отмоешься. Все эти скандальные истории с деньгами, пуськами, нанопылью, часами патриарха, несоответствие дел словам. Борьба за Исаакий, запоздалые реакции на критику, нечестные ответы на вопросы, лицемерие… И есть внутреннее чувство, что-то зреет. Когда-то все это рванет.
На вопрос, что будет через 10 лет с РПЦ — мне страшновато отвечать, потому что я боюсь, что будет все гораздо хуже и серьезнее. 5% прихожан от общей численности народа мы уже не наберем. А поскольку я регулярно мониторю общественное мнение о Церкви в соцсетях и блогах, то боюсь, как бы не начались снова расстрелы духовенства. Потому что нас уже воспринимают как придаток, часть государственной идеологической машины. Многие люди дышат ненавистью.
А беда в том, что абсолютно дурацкие и провальные инициативы из Москвы и от местных архиереев по проталкиванию священников и православия во все дыры вызывает сопротивление и агрессию со стороны людей нецерковных. И это логично. Почему атеисты и иноверцы, которых местные чиновники пригнали 9 мая на митинг к Вечному огню, обязаны участвовать в панихиде, которую совершает священник? Почему священники должны с сотрудниками ГИБДД выходить на дороги и рассказывать водителям о правилах дорожного движения и о ценности жизни, стоя рядом с инспектором? А меня, кстати, «гаишники» уже не раз спрашивали: «Вот скажите нам, святой отец, почему мы должны в день памяти жертв ДТП в церковь идти, если среди нас есть вообще люди неверующие? Потому что ваш епископ с нашим генералом договорились, что так надо сделать, чтобы отчеты накатать с фотками?» И т. д.
Таких звоночков очень много. И если мы не остановимся, то бомба рванет…
Пусть нас всех хранит Господь!
Источник: http://ahilla.ru/esli-my-ne-ostanovimsya-to-bomba-rvanet/