Папство как причина разделения церквей
Архимандрит ВЛАДИМИР (Гетте)
Папство как причина разделения церквей, или Рим в своих сношениях с Восточной Церковью
Архимандрит Владимир (Рене Франсуа Гетте) (1816–1892) — православный богослов и историк Церкви, француз по происхождению. До принятия Православия был католическим аббатом. Главы из книги, вышедшей в Париже в 1863 году[cut=Читать далее......]
Христианская Церковь глубоко разрознена. Если бы кто захотел представить внутренние раздоры, волнующие все христианские общества, а также все противоречивые учения сект, восстающих против матери-церкви, то он нарисовал бы безотрадную картину. Впрочем, споры и ереси имеют свои причины существования. Что касается учений, не принадлежащих к залогу откровения и не бывших определенными на соборах, то о них в самом деле спор возможен, и свобода человеческого духа должна быть уважаема. Что же касается ересей, то св. Павел говорит нам, что и они необходимы, дабы вера христиан была твердою и просвещенною.
Но превыше всех разногласий существует одно, самое важное, которое преимущественно должно привлекать внимание по причине своей важности и производимых им действий. Это то разногласие, которое существует между церковью Католической Восточной и церковью Католической Римской.
Каждый человек с истинно христианским сердцем должен быть огорчен при виде того разделения, которое столько веков существует между церквами, из коих и та и другая имеют апостольское начало и, за исключением одного слова, сохраняют один и тот же символ, те же таинства, то же священство, то же нравоучение, тот же культ. Но несмотря на эти элементы единства, разделение с девятого века есть совершившийся факт среди этих церквей. На кого же падает ответственность в этом великом религиозном и социальном преступлении? Вот один из важнейших вопросов, которого богослов может касаться. Но он не может решить его, не подвергая суду одну из этих церквей, не обвиняя ее в пренебрежении к слову Иисуса Христа, Который из единства сделал существенное условие бытия Своей церкви. Очевидно, только посредством самого решительного извращения христианского смысла разделение могло быть вызвано и утверждено. С этим соглашаются в обеих церквах — Восточной и Римской. Вот почему обе они взаимно подвергают друг друга обвинению в схизме; они не хотят пред Богом и пред обществом принять ответственность в том, что обе они признают пятном.
Надобно предположить, что одна из двух церквей виновна. Ибо даже тогда, когда бы с той или другой стороны могли быть указаны действия предосудительные, то эти частные ошибки не объяснили бы разделения. Несогласие во второстепенных пунктах, незначительное раздражение, причиняемое тщеславием или честолюбием, могут порождать только скоропреходящие распри. Чтобы вызвать разделение — основное и постоянное, для этого должна существовать причина более коренная, которая касалась бы самой сущности предмета.
Поэтому поставленный нами вопрос возможно решить только открывши эту причину, сильную и глубокую, вызвавшую схизму и продолжающую жить до наших дней. Касаясь этого вопроса, мы прежде всего останавливаемся на различии упреков, коими обе церкви — Восточная и Западная — взаимно поражают друг друга. Эта последняя утверждает, что церковь Восточная отделилась от нее ради удовлетворения своего недостойного памято¬злобия, из-за интереса, ради честолюбия. Но подобными побуждениями можно разумно объяснять только мимолетные раздоры. Напротив того, церковь Восточная указывает в разделении мотив коренной и логический. Она утверждает, что церковь Римская вызвала его, желая во имя Божие наложить на Церковь Вселенскую беззаконное иго, то есть папское властвование, столько же противоречащее Божественному установлению церкви, как и предписаниям Вселенских Соборов.
Если упреки церкви Восточной основательны, то отсюда следует, что виновна церковь Римская. Чтобы разобраться в этом пункте, мы исследовали, каковы были сношения двух церквей до их разделения. В самом деле, надобно ясно установить природу этих сношений, чтобы видеть, с какой стороны последовало отделение. Если справедливо, что Римская церковь в девятом веке захотела наложить на всю церковь властвование, неизвестное в предшествовавшие века и, следовательно, незаконное, то отсюда надо заключить, что она одна должна нести ответственность за схизму. Мы предприняли это исследование спокойно и без предубеждений, и оно привело нас к следующим заключениям:
— епископ Римский в течение первых восьми веков не обладал властью по божественному праву, которою он захотел пользоваться впоследствии;
— притязания Римского епископа на властвование по божественному праву над всею Церковью и суть истинные причины разделения.
Мы приведем доказательства в подтверждение этих заключений. Но прежде приведения их считаем полезным обратиться к Св. Писанию и исследовать, имеют ли притязания Римского епископа на вселенское властвование в Церкви какие-либо основания в Слове Божием, как утверждают это римские писатели.
Папская власть, осуждаемая Словом Божиим
Церковь, по учению св. Павла, есть храм, религиозное здание, в коем все верующие составляют камни. «Вы, — говорит, — он Ефесским христианам (11, 20),— утверждены на основании апостолов и пророков; и Иисус Христос есть краеугольный камень этого здания; именно на Нем все здание утверждается и возвышается, дабы сделаться храмом, посвященным Господу; именно на Нем вы устрояетесь в духовное жилище, где обитает Бог».
Таким образом, по учению св. Павла, Церковь есть общество всех верующих Ветхозаветных и Новозаветных. Первые, наставляемые пророками, а вторые, наставляемые апостолами, составляют вместе духовное здание, имеющее основанием Иисуса Христа, Которого одни ожидали как Мессию, а другие почитают как Божественное Слово, облекшееся в человечество. Пророки и апостолы полагались в первые ряды камней этого таинственного здания; верующие возвышались на этих основаниях и составляли самое здание; наконец, Иисус Христос есть главный камень, треугольный камень, сообщающий всему зданию его твердость.
Нет другого основного и главного камня, кроме Иисуса Христа «Никто, — пишет св. Павел Коринфянам (1 Кор. III, 11), — не может положить другого основания, которое есть Иисус Христос». Ап. Павел преподает Коринфянам этот урок потому, что многие из них приурочивали себя к проповедникам Евангелия, как если бы эти проповедники были (основным) камнем Церкви. «Я узнал, — говорит он им, — что среди вас существуют споры. Один говорит: “я Павлов”; другой: “я Аполлосов”; третий: “Петра”; иной: “я Христа”. Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас?».
Да и ап. Петр, по учению святого Павла, не может быть признаваем основным камнем Церкви или первым наместником Иисуса Христа, как не может быть признаваем ни сам апостол Павел, ни Аполлос. Петр и все остальные апостолы или апостольские мужи были в его глазах только служителями Иисуса Христа, только первыми рядами камней таинственного здания. Святой Павел сравнивает еще Церковь с телом, коего глава есть Иисус Христос, а члены суть пастыри и верующие.
«Христос, — говорит он (Еф. IV, 11–16), — поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена получает приращение для созидания самого себя в любви».
Итак, существует одна только церковь, коей глава есть Иисус Христос; она состоит из верующих, равно как и из пастырей; в недрах ее пастыри трудятся для развития христианской жизни, то есть любви, составляющей ее существенное содержание, и они трудятся при посредстве различных служений, вверенных им.
В этих понятиях о церкви можно ли усматривать монархию, управляемую первосвященником — верховным, абсолютным и непогрешимым?
На эту церковь, понимаемую так в ее единстве и вселенскости, святой Павел смотрит как на сокровищницу божественного наставления; именно ее называет столпом и утверждением истины (1 Тим. III, 15).
Святой Петр, которого римские богословы хотят представить первым абсолютным монархом Церкви, не имел ни малейшей идеи о высоких преимуществах, которыми его награждают и которые столь охотно передают епископам Рима как его преемникам. Обращаясь к предстоятелям Церкви, он выражается следующим образом: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно (и богоугодно), не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы» (1 Петр. I, 1 и след.).
Св. Петр знает одного только верховного начальника пастырей — Иисуса Христа. Что же касается его самого, то он есть лишь сотоварищ пастырей по священству; он не говорит ни о своем первенстве, ни о своем верховенстве. Он не превозносится над остальными пастырями Церкви; напротив, он обращается к ним как к братьям своим и равным ему, ссылаясь, при сообщении своих советов, только на качество свидетеля страданий Иисуса Христа и своей будущей славы, которая ему была открыта на Фаворе.
Во всех книгах Священного Писания мы не встретим ни одного текста относительно занимающего нас предмета, где бы Иисус Христос не был признаваем единственным главою всей Церкви и где бы вся церковь не была признаваема единою и тождественною, составленною из верующих, равно как и из пастырей.
Эти пастыри получили от Иисуса Христа необходимую власть для надлежащего управления Церковью. Этого нельзя оспаривать. Равным образом нельзя отвергать и того, что власть, дарованная апостолам, была передана их законным преемникам; ибо Церковь и общество пастырей, по учению Иисуса Христа, должны продолжаться во все века. Прежде оставления земли Иисус Христос сказал своим апостолам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. XXIII, 12–20).
Таким образом, Иисус Христос непрестанно пребывает с обществом пастырей Церкви. Именно им Он сказал в лице апостолов: «Слушающий вас, Меня слушает; отвергающий вас, Меня отвергает». Именно им также Он сказал: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Иоан. XX, 22–23).
Эту власть, дарованную апостолам всем вообще, Иисус Христос обещал и святому Петру в частности, и в тех же самых выражениях. Вот одно из доказательств, приводимых папами в защиту своей теории о власти — особенной и высшей, полученной ап. Петром от Иисуса Христа и от него переходящей к ним; но они не замечают, что эта власть дарована всем, что она была обещана ап. Петру не лично, но всем апостолам в его лице. Таково замечание святого Киприана и большинства отцов Церкви. Но папы приводят еще другие тексты в защиту этой теории. Мы рассмотрим их. Вот первый:
«Ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. XVI, 19).
Если мы поверим папам, то этот текст доказывает, что святой Петр и римские епископы, его преемники, поставлены Иисусом Христом основным камнем Церкви; и что заблуждение, в переносном смысле названное вратами ада, никогда не одолеет этого камня. Отсюда они выводят следующее заключение: папы суть верховные главы Церкви.
Чтобы признать это рассуждение правильным, надобно было бы допустить, что святой Петр был поставлен превыше прочих апостолов, основным камнем Церкви; и что это преимущество было даровано не ему только лично, но что оно перешло и на епископов Рима.
Но это не так.
Прежде всего, святой Петр не был назван камнем Церкви с исключением прочих апостолов. Он не был поставлен абсолютным главою. Доказательство этого мы видим в тексте святого Павла, приведенном выше, в котором этот апостол положительно утверждает, что основные камни Церкви суть пророки и апостолы, соединенные воедино посредством треугольного камня, который есть Иисус Христос.
Нельзя усвоять святому Петру преимуществ камня Церкви, не насилуя смысла Священного Писания, не разрушая церковного домостроительства и не удаляясь от кафолического предания. Иисус Христос объявил, что Он Сам есть этот камень, предуказанный пророками (Мф. XXI, 42; Лук. XX, 17–18). Святой Павел говорит, что «Иисус Христос есть камень» (1 Кор. X, 4). Святой Петр учит той же истине (1 Петр. II, 7, 8).
Таким же образом большинство отцов Церкви не допускали игры слов, которую наши ультрамонтане усвояют Иисусу Христу, и не применяли к святому Петру следующих слов: «На этом камне создам церковь Мою»1. Чтобы убедиться в том, что толкование Отцов наиболее истинно, достаточно припомнить обстоятельства, среди которых Иисус Христос обратился к святому Петру со словами, неправильно толкуемыми римскими богословами. Он спросил своих учеников: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» Ученики отвечали: «Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков». «А вы, — снова спросил Иисус, — за кого почитаете Меня?» Симон же Петр, отвечая, сказал: «Ты — Христос, Сын Бога Живого». Тогда Иисус сказал ему в ответ: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыла тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; Я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою», и пр.
Эти слова означают не иное что-либо, как только следующее: поэтому Я говорю тебе, что Я переименовал тебя Петром по причине твердости твоей веры и говорю тебе, что истина, которую ты исповедал, есть основной камень Церкви; и заблуждение никогда не преодолеет этого камня.
Как замечает блаженный Августин, Он не сказал Симону, сыну Ионину: Ты камень (греческое слово камень — pљtra имеет женское окончание2, но ты Петр (греческое имя Петр — pљtroj — имеет мужское окончание). Слова блаженного Августина заслуживают тщательного внимания: «Не на тебе, — говорит Он,— Петре (Pљtroj), как камне, но на камне (pљtra), который ты исповедал, на этом камне твоего исповедания, на камне выказанного тобою убеждения: Ты Христос, Сын Бога Живого, — именно на этом камне создам церковь Мою. Я создам тебя на Мне, а не буду создан на тебе». Те, которые хотели быть созданными на людях, говорили: Я Павла, я Аполлоса, я Кифы, то есть Петра; но те, которые хотели быть созданными не на Петре, а на камне, говорили: Я Христа. На французском языке (тоже и в русском языке) название, заимствованное от какого-либо предмета, удерживает окончание (мужское или женское), одинаковое с называемым предметом; и это приводит к двусмысленности, которая не встречается ни в греческом, ни в латинском языке. В этих языках имя человека имеет окончание мужское, между тем как имя предмета имеет окончание женское; это и делает более легким различие двух предметов, которые Иисус Христос имел в виду. При помощи местоимения и женского члена, предшествующего слову камень, еще легче заметить, что в обоих этих языках эти слова относятся не к подлежащему мужского рода, обозначающему человека, но к другому предмету. Кроме того, недостаточно обращали внимания на греческое слово Уti, которое очень точно переводится по латыни quia и означает потому что. Переводя это слово в этом смысле, избегают двусмысленности, к которой приводят рассуждения пап и их сторонников.
В священных книгах часто говорится о камне в переносном смысле. И это слово всегда обозначает Иисуса Христа и никогда, ни в ближайшем, ни в отдаленном смысле, не означает святого Петра. Лучшим толкованием Св. Писания служит само же Св. Писание. Поэтому огромное большинство Отцов и древних учителей справедливо усвояло спорному месту толкование, предложенное нами, относя слово камень, которым пользуется Спаситель, или к Иисусу Христу, или к вере в Его божественность. Это толкование имеет тройное преимущество; так как оно более сообразно с текстом, лучше согласуется с другими местами Св. Писания и не усвояет Иисусу Христу игры слов, не достойной Его3.
Что касается незначительного числа древних писателей, допускавших эту игру слов, то надобно признать, что никто из них не толковал текста в смысле благоприятном для папского верховенства и не доходил до крайних выводов этой системы. Их выводы диаметрально противоположны всему папскому учению.
Справедливо, что Иисус Христос непосредственно обратился к Петру; но достаточно прочитать весь текст, чтобы видеть, что Он поэтому еще не усвоял ему преимуществ исключительных пред прочими апостолами. В самом деле, произнесши вышеприведенные слова, Иисус Христос, все же обращаясь к Петру, присовокупил:
«Дам тебе ключи царствия небесного; все, что ты разрешишь на земле, будет разрешено на небе». В обеих частях текста Иисус Христос только дает Петру два обещания: первое, что Церковь будет столь твердо создана на вере в божественность Его лица, что заблуждение никогда не одолеет этой истины; второе, что Он дарует Петру важное служение в Церкви.
Нельзя доказывать, будто власть ключей была обещана Петру с исключением прочих апостолов; ибо Иисус Христос обещал ключи и всем им, в то же самое время, употребляя те же самые выражения, которыми Он пользовался при обещании Петру (Мф. XVIII, 18). Более того, Он обещал всем апостолам совместно, а не одному Петру, пребыть с ними до скончания века.
«Иисус, — говорит евангелист Матфей (Мф. XXVIII, 18 и след.), — приблизившись к Своим апостолам, сказал им: дана мне всякая власть на небе и на земле: и так идите, научите все народы, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века».
У евангелиста Иоанна мы читаем (Иоан. XX, 21 и след.): «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав сие, дунул и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».
Очевидно, Иисус Христос даровал Своим ученикам совместно преимущества, которые Он обещал Петру. Обещание, данное Петру, осуществляется во всей совокупности в пастырях. Это доказывает, что Иисус Христос говорил с Петром как с представителем сотоварищей его, как с образцом (figure) апостольского общества4.
Но из того, что Он обращается к нему одному среди этих торжественных обстоятельств, не надобно ли заключить, что Христос даровал ему преимущества в особенном и высшем смысле?
Надобно заметить, что из Евангелий не видно, чтобы Он осуществил в отношении к одному святому Петру какого-либо особенного обещания. Петр получил власть, равную с другими апостолами. Но если бы, по намерению Иисуса Христа, Петр должен был обладать в Его церкви главенством верховным, абсолютным, то учреждение подобного главенства было слишком важным, чтобы в священных книгах не сохранилось воспоминания о нем, особенно о моменте, когда Иисус Христос возлагал на верховного главу высшую власть. Напротив, из Евангелий ясно, что личное присутствие Иисуса Христа для сохранения откровенной истины, равно как и власть ключей, обещаны Петру только совместно с его сотоварищами по апостольству.
Святой Павел, равно как и евангелисты, ничего не знают о верховной власти, дарованной святому Петру. Кроме текстов, уже приведенных нами, мы читаем в послании к Галатам (XI, 7, 8, 9), что Павел самому себе усвоял среди язычников ту же власть, какую Петр имел среди иудеев, и что он не смотрел на Петра как на высшего пред Иаковом и Иоанном, которых он, как и самого Петра, называет столпами Церкви. Он даже говорит об этом Иакове, епископе Иерусалимском, прежде Петра, когда усвояет всем им титул столпов Церкви; он так мало знает о власти Петра, что противостает ему в лицо, когда он, как говорит Павел, зазорен ему был (там же, 11 и след.).
Когда апостолы собрались в Иерусалиме, Петр говорил на соборе как простой член собрания, не первым, но после многих других. Он признал себя обязанным— в присутствии остальных апостолов, старцев и верующих, — торжественно отказаться от своего мнения о необходимости обрезания и иудейских обрядов. Иаков, епископ Иерусалимский, делает краткое изложение спора, формулирует принятое решение и действует как истинный председатель собрания (Деян. XV, 7 и след.).
Итак, апостолы не смотрели на святого Петра как на основной камень Церкви. Следовательно, папское толкование знаменитого текста «Ты еси Петр», столько же противоречит Св. Писанию, как и католическому преданию.
Мы не видим никакого серьезного возражения против нашего понимания этого текста. Наше толкование необходимо вытекает из сравнения различных текстов Св. Писания касательно одного и того же предмета. С точки зрения католической или традициональной оно обладает всеми гарантиями; наконец, текст, рассматриваемый в себе самом, не может иметь другого законного смысла. Из простого чтения этого места следует, что главною целью Спасителя было сосредоточить на Себе и на Своем божественном посольстве все внимание Своих учеников: Его божественность есть идея, к которой, очевидно, относятся Его вопросы и ответ Петра. Следовательно, заключение должно относиться к этой идее. К святому Петру как главе Церкви нельзя применять этого заключения, не утверждая, что Иисус Христос, сказавши о Своей божественности, извлекает отсюда следствие о первосвященнической власти, каковая идея существенно уже другая.
Посмотрим теперь, доказывают ли другие тексты, приводимые римскими богословами в пользу папской власти, то, что Иисус Христос действительно установил эту власть в Своей Церкви.
Богословы эти ссылаются еще на следующее место евангелия Луки: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. XXII, 31 и след.).
Иисус Христос обращается к апостолам в лице Симона, прозванного Петром. Он говорит, что сатана испрашивал дозволения сеять их, то есть подвергать их веру тяжким испытаниям. В тексте надобно заметить слово вас, по-гречески Шmaj. Сатана не получил испрашиваемого дозволения. Апостолы не потеряли веры среди искушений, которые должны были возникнуть у них при виде страдания и смерти их господа; один лишь Петр в наказание за свою самонадеянность подвергнется падению и отречется от своего господа три раза, но благодаря особенной молитве Спасителя он придет в раскаяние. Тогда он обязан будет исполнить великий долг в отношении к братьям своим, введенным в соблазн его падением. Для укрепления и для вознаграждения их своею ревностью и своею верою надобно было, чтобы он подвергся огорчению.
Поистине непонятно, каким образом папы могли ссылаться на это место святого Луки для возведения своей системы. Надобно заметить, что приведенные слова были обращены Иисусом Христом к святому Петру в тот самый день, когда он должен был отречься от него, и содержат лишь предсказание о его падении. Святой Петр именно так понял их, ибо тотчас же ответил Иисусу Христу: «Господи! С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти». Но Иисус присовокупил: «Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня».
Евангельский текст святого Луки говорит скорее против твердости веры святого Петра, чем в пользу этой твердости; тем более нельзя делать из текста никакого вывода в пользу верховенства Петра относительно учения или управления. И отцы Церкви, и наиболее ученые толкователи Священного Писания никогда не думали давать тексту подобного толкования. За исключением последующих пап и их приверженцев, желавших во что бы то ни стало добыть из него доказательства, хорошие или дурные, никто не видел в приведенных выше словах ничего другого, кроме требования, обращенного к Петру, о заглаждении его верою соблазна падения и укрепления остальных апостолов, коих это падение могло поколебать5. Обязанность укрепления других вытекала из этого соблазна; слова утверди братьев суть только следствие слова обратившись. Если первым словам хотят дать общий смысл, то почему не дают этого же смысла второму слову? Из этого следовало бы, что если преемники Петра наследовали преимущество укреплять в вере своих братьев, то они унаследовали также надобность обращаться к Иисусу Христу после отречения от Него. Мы не видим, что могла бы выиграть первосвященническая власть отсюда.
Папы, нашедшие такое исключительное доказательство в стихе 31 и 32 главы XII святого Луки в подтверждение своих притязаний, благоразумно поостереглись, однако же, приводить предшествующие стихи.
Евангелист повествует в них, что среди апостолов возник спор с целью узнать, кто из среды их должен быть признаваем самым большим. Знаменитые слова: Ты еси Петр уже были произнесены, а это доказывает, что апостолы не поняли их так, как понимают последующие папы. Даже накануне смерти Иисуса Христа они не знают, что Петр избран первым среди них и основным камнем Церкви. Иисус Христос обращает внимание на спор. Вот представляется Ему превосходный случай заявить о власти Петра; наступило время, когда Он должен был это сделать, потому что идет на смерть. Сделал ли Он это? Спаситель не только не утверждает верховенства, будто бы обещанного Петру, но преподает своим ученикам урок, совершенно противоположный, говоря: «Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются; а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий как служащий».
Сближая повествование святого Луки с повествованием святого Матфея, ясно, что спор, возникший среди апостолов, возбужден был вопросом, который мать апостолов Иакова и Иоанна предложила Иисусу Христу ради своих детей. Она просила для них двух первых мест в Его царстве. Иисус Христос положительно не говорит ей того, что Он отдал уже первое место Петру. А этот ответ был бы очень естественным и даже необходимым, если бы святой Петр в самом деле был облечен высшею властью. Десять апостолов пришли в негодование по поводу честолюбивого вопроса, который Иаков и Иоанн предложили при посредстве своей матери; Иисус Христос немедленно преподает наставление, которое мы привели и которое непосредственно предшествует тексту, на котором римские богословы думают основать свою систему (Мф. XX, 20 и след.).
На основании указанного контекста уже можно оценить силу их предполагаемого доказательства.
Папы приводят в пользу свою еще следующее место Евангелия святого Иоанна (XXI, 15 и след.):
«Иисус сказал Петру: Симон Ионин! любишь ли ты меня больше, нежели они? Он отвечал Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. — Иисус сказал: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. — Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: “любишь ли Меня?” и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих».
На основании этого текста римские богословы рассуждают следующим образом: «Иисус Христос поручил святому Петру, в обширном смысле, заботу пасти агнцев и овец; но агнцы суть верующие, а овцы суть пастыри; следовательно Петр, и в лице его преемники его, получили высшую власть над пастырями и верующими».
Чтобы рассуждение это было правильным, надобно было бы доказать, что:
1) служение, вверенное Петру, не было вверено и другим пастырям Церкви; что 2) агнцы означают верующих, а овцы — пастырей.
Но сам святой Петр научает нас, что пастыри Церкви все получили служение пасти стадо Господне. Мы уже приводили место из его первого послания, в котором он говорит ко всем, бывшим во главе разных церквей: «Пасите стадо Божие, вверенное вам» (1 Пет. V, 2).
Но торжественность, с которою Иисус Христос возлагает эту обязанность на Петра, не означает ли, что Петр обладает этою обязанностью в высшем смысле? — Ничто не доказывает этого. Отцы и наиболее просвещенные толкователи в тройном засвидетельствовании любви, которое Иисус Христос потребовал от Петра, всегда видели только заглаждение тройного отречения. И сам Петр не видел в этом ничего другого; потому что он опечалился. Если бы он знал, что Иисус Христос уступает ему власть высшую, то он скорее обрадовался бы, чем опечалился по поводу слов, обращенных к нему; но он был убежден, что Спаситель торжественно потребовал тройного заявления о его верности лишь для восстановления его в числе пастырей Своего стада; ибо он подал законное основание усомниться в этом, отрекшись от своего Учителя. Иисус Христос должен был обратиться только к нему одному, потому что только он один оказался виновным в этом преступлении.
Далее, агнцы означают ли верующих, а овцы пастырей? Это толкование совершенно произвольно; напротив, предание совершенно противоречит этому, и в защиту толкования нельзя привести ни одного отца Церкви. Даже более того. Это толкование не согласно с Священным Писанием. Слова: агнцы и овцы безразлично употребляются в священных книгах для обозначения одного и того же предмета. Так, у святого Матфея мы читаем: «Я посылаю вас, как овец среди волков» (Мф. X, 16). И у святого Луки: «Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лук. X, 3). В Священном Писании слово овцы означает верующих. У Иезекии читает: «Мои овцы рассеяны, потому что не было пастыря» (Иез. XXXIV, 5). Иисус Христос усвояет название овец верующим: «Я имею других овец, которые не суть от двора сего», говорит Он. Святой Павел, обращаясь к верующим Понта, Галатии, Каппадокии, Азии и Вифинии, говорит им: «Вы были, как овцы блуждающие (не имея пастыря), но возвратились ныне к Пастырю и Блюстителю душ ваших» (1 Петр. II, 25). Итак, нельзя ни основывать, ни сообщать различного смысла словам овцы и агнцы; нельзя и толковать слова овцы в смысле пастырей.
Если уже хотят сообщать двум выражениям различный смысл: то не естественнее ли под агнцами разуметь юных верующих, имеющих надобность в более нежных заботах; а под овцами тех, которые достигли мужского возраста в отношении к вере?
Папское толкование овец и агнцев до такой степени лишено основания, что один комментатор Евангелий, которого не могут заподозрить римские богословы, иезуит Мальдонат, говорит об этом в следующих выражениях: «Не следует вдаваться в тонкие различения, чтобы узнать, почему Иисус Христос скорее употребляет слово агнцы, чем овцы. Кто захотел бы вдаваться в эти различения, тот должен тщательно остерегаться не подать повода к смеху людям ученым; ибо неоспоримо, что те, кого Иисус Христос называет агнцами, суть те же самые, кого Он называет Своими овцами» (Comment., in. cap. XXI, Иоанн., § 30).
Итак, святой Петр не был поставлен ни основным камнем Церкви, ни ее верховным пастырем.
Однако же нельзя отвергать, чтобы некоторое первенство не было даровано этому апостолу. Хотя он не был первым в числе апостолов по времени избрания Иисусом Христом, но он числится первым евангелистом Матфеем. Этот Евангелист, желая наименовать двенадцать апостолов, выражается следующим образом: «Первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, и пр.» (Мф. X, 2). Святой Лука и святой Марк тоже называют святого Петра первым, хотя не следуют одному и тому же порядку при перечислении остальных апостолов (Лук. VI, 13 и след.; Мар. III, 16 и след.). Во многих случаях Иисус Христос оказывал Петру знаки внимания совершенно особенного; его переименование Петром, не имея решительно значения, которое соединяют с ним римские богословы, даровано ему однако же для обозначения твердости его веры и с почетной целью. Обыкновенно Петр первым вопрошал Иисуса Христа и первым отвечал Ему от имени апостолов. Евангелисты пользуются следующим выражением: «Симон и бывшие с ним» для обозначения сообщества апостолов (Мар. I, 36; Лук. VIII, 45; IX, 32). Из этих фактов можно ли заключить, как заключает доктор Ла-Шамбр, что «Иисус Христос даровал святому Петру, превыше всех его сотоварищей по апостольству, первенство юрисдикции и власти в управлении церковью?» (Traite de l’Eglise, t.1-er). Это заключение не логично. Прежде всего, нельзя быть первым в каком-либо обществе, не обладая при этом юрисдикцией и авторитетом; в таком обществе можно быть только, как говорят, primus inter pares, первым среди равных. Затем, святой Петр не всегда называется первым в Священном Писании. Так, Иоанн называет Андрея прежде него (I, 44); святой Павел называет его только после Иакова (Галат. II, 9); он называет его также после других апостолов и братьев Господних (1 Кор. IX, 5). «Итак, Петр был первым в числе апостолов в таком же смысле, в каком Стефан был первым среди диаконов». Таковы слова блаженного Августина (слово 316). Ориген (на святого Иоанна), святой Киприан (письмо 71 к Квинт.) держатся того же мнения, как и блаженный Августин. Можно положительно утверждать, что никакой отец Церкви не видел в этом первенстве Петра права юрисдикции, авторитета в управлении Церковью. Нельзя извлекать противоположного заключения, не противореча самому Священному Писанию.
Иисус Христос запретил своим апостолам принимать в отношении друг к другу название господина, учителя и даже отца или папы (Мф. XXIII, 7 и след.): «Не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос. Больший из вас да будет вам слуга».
Пусть сопоставят эти евангельские слова с изображаемыми римскими богословами картинами преимуществ римского епископа и без труда увидят, что эти богословы не говорят истину.
Святой Матфей повествует, что когда Петр спросил Иисуса Христа относительно апостольских преимуществ, то Иисус ответил ему: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, когда сядет Сын человеческий на престол славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. XIX, 28).
Если Иисус Христос назначил Петру престол высший сравнительно с остальными престолами, если Он обещал ему высшую власть: то сказал ли бы Он Сам Петру, что двенадцать апостолов воссядут на двенадцати престолах, без различия?
Вывод из всего этого вытекает тот, что в Церкви пребывает только один Учитель, один Господь, один верховный Пастырь: «Я есмь, — говорит Иисус Христос,— пастырь добрый; вы называете Меня Учителем и Господом, и хорошо делаете; потому что Я есмь таков» (Иоан. X, 11 и след.). «Один у вас Наставник — Христос» (Мф. XXXIII, 10).
Он Один восседает на престоле величествия, в святом граде, «коего стена имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца»; это первые пастыри восседают там на своих престолах, судя колена нового народа Божия (Апок. XXI). Когда здесь, на земле, возникают споры, которых нельзя умиротворить кротостью, то их надобно представлять к их престолам, — к престолу не одного, но всей Церкви, представляемой теми, которые поставлены руководить ею.
Итак, в новозаветных Писаниях нет ничего благоприятствующего, хотя бы в отдаленном смысле, верховному авторитету, усвояемому римскими богословами святому Петру и римским епископам, которых они признают его преемниками.
Можно даже сказать, что авторитет этот в этих книгах в самом существе своем осужден. Выше мы приводили слова Иисуса Христа достаточно решительные. Книга Деяний и Послания содержат факты, которые очевидно показывают, что святой Петр не пользовался никаким верховенством в обществе апостолов. В самом деле, в книге Деяний можно читать: «Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышавши, что Самаряне приняли Слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна» (VIII, 14). Итак, Петр был подчинен не только всему обществу апостолов в совокупности, но и многим апостолам, сошедшимся в Иерусалиме; потому что он был послан ими. В той же книге можно читать, что верующие от обрезания упрекали Петра в том, что он ходил к неверным, и Петр оправдывался в этом, повествуя, что он подчинялся повелению от Бога (XI, 2–3). Могли ли так поступать в отношении к верховному главе, и так ли поступил бы глава в отношении к подчиненным? На соборе Иерусалимском (Деян. XV, 7 и след.) Петр не председате
Папство как причина разделения церквей, или Рим в своих сношениях с Восточной Церковью
Архимандрит Владимир (Рене Франсуа Гетте) (1816–1892) — православный богослов и историк Церкви, француз по происхождению. До принятия Православия был католическим аббатом. Главы из книги, вышедшей в Париже в 1863 году[cut=Читать далее......]
Христианская Церковь глубоко разрознена. Если бы кто захотел представить внутренние раздоры, волнующие все христианские общества, а также все противоречивые учения сект, восстающих против матери-церкви, то он нарисовал бы безотрадную картину. Впрочем, споры и ереси имеют свои причины существования. Что касается учений, не принадлежащих к залогу откровения и не бывших определенными на соборах, то о них в самом деле спор возможен, и свобода человеческого духа должна быть уважаема. Что же касается ересей, то св. Павел говорит нам, что и они необходимы, дабы вера христиан была твердою и просвещенною.
Но превыше всех разногласий существует одно, самое важное, которое преимущественно должно привлекать внимание по причине своей важности и производимых им действий. Это то разногласие, которое существует между церковью Католической Восточной и церковью Католической Римской.
Каждый человек с истинно христианским сердцем должен быть огорчен при виде того разделения, которое столько веков существует между церквами, из коих и та и другая имеют апостольское начало и, за исключением одного слова, сохраняют один и тот же символ, те же таинства, то же священство, то же нравоучение, тот же культ. Но несмотря на эти элементы единства, разделение с девятого века есть совершившийся факт среди этих церквей. На кого же падает ответственность в этом великом религиозном и социальном преступлении? Вот один из важнейших вопросов, которого богослов может касаться. Но он не может решить его, не подвергая суду одну из этих церквей, не обвиняя ее в пренебрежении к слову Иисуса Христа, Который из единства сделал существенное условие бытия Своей церкви. Очевидно, только посредством самого решительного извращения христианского смысла разделение могло быть вызвано и утверждено. С этим соглашаются в обеих церквах — Восточной и Римской. Вот почему обе они взаимно подвергают друг друга обвинению в схизме; они не хотят пред Богом и пред обществом принять ответственность в том, что обе они признают пятном.
Надобно предположить, что одна из двух церквей виновна. Ибо даже тогда, когда бы с той или другой стороны могли быть указаны действия предосудительные, то эти частные ошибки не объяснили бы разделения. Несогласие во второстепенных пунктах, незначительное раздражение, причиняемое тщеславием или честолюбием, могут порождать только скоропреходящие распри. Чтобы вызвать разделение — основное и постоянное, для этого должна существовать причина более коренная, которая касалась бы самой сущности предмета.
Поэтому поставленный нами вопрос возможно решить только открывши эту причину, сильную и глубокую, вызвавшую схизму и продолжающую жить до наших дней. Касаясь этого вопроса, мы прежде всего останавливаемся на различии упреков, коими обе церкви — Восточная и Западная — взаимно поражают друг друга. Эта последняя утверждает, что церковь Восточная отделилась от нее ради удовлетворения своего недостойного памято¬злобия, из-за интереса, ради честолюбия. Но подобными побуждениями можно разумно объяснять только мимолетные раздоры. Напротив того, церковь Восточная указывает в разделении мотив коренной и логический. Она утверждает, что церковь Римская вызвала его, желая во имя Божие наложить на Церковь Вселенскую беззаконное иго, то есть папское властвование, столько же противоречащее Божественному установлению церкви, как и предписаниям Вселенских Соборов.
Если упреки церкви Восточной основательны, то отсюда следует, что виновна церковь Римская. Чтобы разобраться в этом пункте, мы исследовали, каковы были сношения двух церквей до их разделения. В самом деле, надобно ясно установить природу этих сношений, чтобы видеть, с какой стороны последовало отделение. Если справедливо, что Римская церковь в девятом веке захотела наложить на всю церковь властвование, неизвестное в предшествовавшие века и, следовательно, незаконное, то отсюда надо заключить, что она одна должна нести ответственность за схизму. Мы предприняли это исследование спокойно и без предубеждений, и оно привело нас к следующим заключениям:
— епископ Римский в течение первых восьми веков не обладал властью по божественному праву, которою он захотел пользоваться впоследствии;
— притязания Римского епископа на властвование по божественному праву над всею Церковью и суть истинные причины разделения.
Мы приведем доказательства в подтверждение этих заключений. Но прежде приведения их считаем полезным обратиться к Св. Писанию и исследовать, имеют ли притязания Римского епископа на вселенское властвование в Церкви какие-либо основания в Слове Божием, как утверждают это римские писатели.
Папская власть, осуждаемая Словом Божиим
Церковь, по учению св. Павла, есть храм, религиозное здание, в коем все верующие составляют камни. «Вы, — говорит, — он Ефесским христианам (11, 20),— утверждены на основании апостолов и пророков; и Иисус Христос есть краеугольный камень этого здания; именно на Нем все здание утверждается и возвышается, дабы сделаться храмом, посвященным Господу; именно на Нем вы устрояетесь в духовное жилище, где обитает Бог».
Таким образом, по учению св. Павла, Церковь есть общество всех верующих Ветхозаветных и Новозаветных. Первые, наставляемые пророками, а вторые, наставляемые апостолами, составляют вместе духовное здание, имеющее основанием Иисуса Христа, Которого одни ожидали как Мессию, а другие почитают как Божественное Слово, облекшееся в человечество. Пророки и апостолы полагались в первые ряды камней этого таинственного здания; верующие возвышались на этих основаниях и составляли самое здание; наконец, Иисус Христос есть главный камень, треугольный камень, сообщающий всему зданию его твердость.
Нет другого основного и главного камня, кроме Иисуса Христа «Никто, — пишет св. Павел Коринфянам (1 Кор. III, 11), — не может положить другого основания, которое есть Иисус Христос». Ап. Павел преподает Коринфянам этот урок потому, что многие из них приурочивали себя к проповедникам Евангелия, как если бы эти проповедники были (основным) камнем Церкви. «Я узнал, — говорит он им, — что среди вас существуют споры. Один говорит: “я Павлов”; другой: “я Аполлосов”; третий: “Петра”; иной: “я Христа”. Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас?».
Да и ап. Петр, по учению святого Павла, не может быть признаваем основным камнем Церкви или первым наместником Иисуса Христа, как не может быть признаваем ни сам апостол Павел, ни Аполлос. Петр и все остальные апостолы или апостольские мужи были в его глазах только служителями Иисуса Христа, только первыми рядами камней таинственного здания. Святой Павел сравнивает еще Церковь с телом, коего глава есть Иисус Христос, а члены суть пастыри и верующие.
«Христос, — говорит он (Еф. IV, 11–16), — поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена получает приращение для созидания самого себя в любви».
Итак, существует одна только церковь, коей глава есть Иисус Христос; она состоит из верующих, равно как и из пастырей; в недрах ее пастыри трудятся для развития христианской жизни, то есть любви, составляющей ее существенное содержание, и они трудятся при посредстве различных служений, вверенных им.
В этих понятиях о церкви можно ли усматривать монархию, управляемую первосвященником — верховным, абсолютным и непогрешимым?
На эту церковь, понимаемую так в ее единстве и вселенскости, святой Павел смотрит как на сокровищницу божественного наставления; именно ее называет столпом и утверждением истины (1 Тим. III, 15).
Святой Петр, которого римские богословы хотят представить первым абсолютным монархом Церкви, не имел ни малейшей идеи о высоких преимуществах, которыми его награждают и которые столь охотно передают епископам Рима как его преемникам. Обращаясь к предстоятелям Церкви, он выражается следующим образом: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно (и богоугодно), не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы» (1 Петр. I, 1 и след.).
Св. Петр знает одного только верховного начальника пастырей — Иисуса Христа. Что же касается его самого, то он есть лишь сотоварищ пастырей по священству; он не говорит ни о своем первенстве, ни о своем верховенстве. Он не превозносится над остальными пастырями Церкви; напротив, он обращается к ним как к братьям своим и равным ему, ссылаясь, при сообщении своих советов, только на качество свидетеля страданий Иисуса Христа и своей будущей славы, которая ему была открыта на Фаворе.
Во всех книгах Священного Писания мы не встретим ни одного текста относительно занимающего нас предмета, где бы Иисус Христос не был признаваем единственным главою всей Церкви и где бы вся церковь не была признаваема единою и тождественною, составленною из верующих, равно как и из пастырей.
Эти пастыри получили от Иисуса Христа необходимую власть для надлежащего управления Церковью. Этого нельзя оспаривать. Равным образом нельзя отвергать и того, что власть, дарованная апостолам, была передана их законным преемникам; ибо Церковь и общество пастырей, по учению Иисуса Христа, должны продолжаться во все века. Прежде оставления земли Иисус Христос сказал своим апостолам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. XXIII, 12–20).
Таким образом, Иисус Христос непрестанно пребывает с обществом пастырей Церкви. Именно им Он сказал в лице апостолов: «Слушающий вас, Меня слушает; отвергающий вас, Меня отвергает». Именно им также Он сказал: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Иоан. XX, 22–23).
Эту власть, дарованную апостолам всем вообще, Иисус Христос обещал и святому Петру в частности, и в тех же самых выражениях. Вот одно из доказательств, приводимых папами в защиту своей теории о власти — особенной и высшей, полученной ап. Петром от Иисуса Христа и от него переходящей к ним; но они не замечают, что эта власть дарована всем, что она была обещана ап. Петру не лично, но всем апостолам в его лице. Таково замечание святого Киприана и большинства отцов Церкви. Но папы приводят еще другие тексты в защиту этой теории. Мы рассмотрим их. Вот первый:
«Ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. XVI, 19).
Если мы поверим папам, то этот текст доказывает, что святой Петр и римские епископы, его преемники, поставлены Иисусом Христом основным камнем Церкви; и что заблуждение, в переносном смысле названное вратами ада, никогда не одолеет этого камня. Отсюда они выводят следующее заключение: папы суть верховные главы Церкви.
Чтобы признать это рассуждение правильным, надобно было бы допустить, что святой Петр был поставлен превыше прочих апостолов, основным камнем Церкви; и что это преимущество было даровано не ему только лично, но что оно перешло и на епископов Рима.
Но это не так.
Прежде всего, святой Петр не был назван камнем Церкви с исключением прочих апостолов. Он не был поставлен абсолютным главою. Доказательство этого мы видим в тексте святого Павла, приведенном выше, в котором этот апостол положительно утверждает, что основные камни Церкви суть пророки и апостолы, соединенные воедино посредством треугольного камня, который есть Иисус Христос.
Нельзя усвоять святому Петру преимуществ камня Церкви, не насилуя смысла Священного Писания, не разрушая церковного домостроительства и не удаляясь от кафолического предания. Иисус Христос объявил, что Он Сам есть этот камень, предуказанный пророками (Мф. XXI, 42; Лук. XX, 17–18). Святой Павел говорит, что «Иисус Христос есть камень» (1 Кор. X, 4). Святой Петр учит той же истине (1 Петр. II, 7, 8).
Таким же образом большинство отцов Церкви не допускали игры слов, которую наши ультрамонтане усвояют Иисусу Христу, и не применяли к святому Петру следующих слов: «На этом камне создам церковь Мою»1. Чтобы убедиться в том, что толкование Отцов наиболее истинно, достаточно припомнить обстоятельства, среди которых Иисус Христос обратился к святому Петру со словами, неправильно толкуемыми римскими богословами. Он спросил своих учеников: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» Ученики отвечали: «Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков». «А вы, — снова спросил Иисус, — за кого почитаете Меня?» Симон же Петр, отвечая, сказал: «Ты — Христос, Сын Бога Живого». Тогда Иисус сказал ему в ответ: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыла тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; Я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою», и пр.
Эти слова означают не иное что-либо, как только следующее: поэтому Я говорю тебе, что Я переименовал тебя Петром по причине твердости твоей веры и говорю тебе, что истина, которую ты исповедал, есть основной камень Церкви; и заблуждение никогда не преодолеет этого камня.
Как замечает блаженный Августин, Он не сказал Симону, сыну Ионину: Ты камень (греческое слово камень — pљtra имеет женское окончание2, но ты Петр (греческое имя Петр — pљtroj — имеет мужское окончание). Слова блаженного Августина заслуживают тщательного внимания: «Не на тебе, — говорит Он,— Петре (Pљtroj), как камне, но на камне (pљtra), который ты исповедал, на этом камне твоего исповедания, на камне выказанного тобою убеждения: Ты Христос, Сын Бога Живого, — именно на этом камне создам церковь Мою. Я создам тебя на Мне, а не буду создан на тебе». Те, которые хотели быть созданными на людях, говорили: Я Павла, я Аполлоса, я Кифы, то есть Петра; но те, которые хотели быть созданными не на Петре, а на камне, говорили: Я Христа. На французском языке (тоже и в русском языке) название, заимствованное от какого-либо предмета, удерживает окончание (мужское или женское), одинаковое с называемым предметом; и это приводит к двусмысленности, которая не встречается ни в греческом, ни в латинском языке. В этих языках имя человека имеет окончание мужское, между тем как имя предмета имеет окончание женское; это и делает более легким различие двух предметов, которые Иисус Христос имел в виду. При помощи местоимения и женского члена, предшествующего слову камень, еще легче заметить, что в обоих этих языках эти слова относятся не к подлежащему мужского рода, обозначающему человека, но к другому предмету. Кроме того, недостаточно обращали внимания на греческое слово Уti, которое очень точно переводится по латыни quia и означает потому что. Переводя это слово в этом смысле, избегают двусмысленности, к которой приводят рассуждения пап и их сторонников.
В священных книгах часто говорится о камне в переносном смысле. И это слово всегда обозначает Иисуса Христа и никогда, ни в ближайшем, ни в отдаленном смысле, не означает святого Петра. Лучшим толкованием Св. Писания служит само же Св. Писание. Поэтому огромное большинство Отцов и древних учителей справедливо усвояло спорному месту толкование, предложенное нами, относя слово камень, которым пользуется Спаситель, или к Иисусу Христу, или к вере в Его божественность. Это толкование имеет тройное преимущество; так как оно более сообразно с текстом, лучше согласуется с другими местами Св. Писания и не усвояет Иисусу Христу игры слов, не достойной Его3.
Что касается незначительного числа древних писателей, допускавших эту игру слов, то надобно признать, что никто из них не толковал текста в смысле благоприятном для папского верховенства и не доходил до крайних выводов этой системы. Их выводы диаметрально противоположны всему папскому учению.
Справедливо, что Иисус Христос непосредственно обратился к Петру; но достаточно прочитать весь текст, чтобы видеть, что Он поэтому еще не усвоял ему преимуществ исключительных пред прочими апостолами. В самом деле, произнесши вышеприведенные слова, Иисус Христос, все же обращаясь к Петру, присовокупил:
«Дам тебе ключи царствия небесного; все, что ты разрешишь на земле, будет разрешено на небе». В обеих частях текста Иисус Христос только дает Петру два обещания: первое, что Церковь будет столь твердо создана на вере в божественность Его лица, что заблуждение никогда не одолеет этой истины; второе, что Он дарует Петру важное служение в Церкви.
Нельзя доказывать, будто власть ключей была обещана Петру с исключением прочих апостолов; ибо Иисус Христос обещал ключи и всем им, в то же самое время, употребляя те же самые выражения, которыми Он пользовался при обещании Петру (Мф. XVIII, 18). Более того, Он обещал всем апостолам совместно, а не одному Петру, пребыть с ними до скончания века.
«Иисус, — говорит евангелист Матфей (Мф. XXVIII, 18 и след.), — приблизившись к Своим апостолам, сказал им: дана мне всякая власть на небе и на земле: и так идите, научите все народы, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века».
У евангелиста Иоанна мы читаем (Иоан. XX, 21 и след.): «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав сие, дунул и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».
Очевидно, Иисус Христос даровал Своим ученикам совместно преимущества, которые Он обещал Петру. Обещание, данное Петру, осуществляется во всей совокупности в пастырях. Это доказывает, что Иисус Христос говорил с Петром как с представителем сотоварищей его, как с образцом (figure) апостольского общества4.
Но из того, что Он обращается к нему одному среди этих торжественных обстоятельств, не надобно ли заключить, что Христос даровал ему преимущества в особенном и высшем смысле?
Надобно заметить, что из Евангелий не видно, чтобы Он осуществил в отношении к одному святому Петру какого-либо особенного обещания. Петр получил власть, равную с другими апостолами. Но если бы, по намерению Иисуса Христа, Петр должен был обладать в Его церкви главенством верховным, абсолютным, то учреждение подобного главенства было слишком важным, чтобы в священных книгах не сохранилось воспоминания о нем, особенно о моменте, когда Иисус Христос возлагал на верховного главу высшую власть. Напротив, из Евангелий ясно, что личное присутствие Иисуса Христа для сохранения откровенной истины, равно как и власть ключей, обещаны Петру только совместно с его сотоварищами по апостольству.
Святой Павел, равно как и евангелисты, ничего не знают о верховной власти, дарованной святому Петру. Кроме текстов, уже приведенных нами, мы читаем в послании к Галатам (XI, 7, 8, 9), что Павел самому себе усвоял среди язычников ту же власть, какую Петр имел среди иудеев, и что он не смотрел на Петра как на высшего пред Иаковом и Иоанном, которых он, как и самого Петра, называет столпами Церкви. Он даже говорит об этом Иакове, епископе Иерусалимском, прежде Петра, когда усвояет всем им титул столпов Церкви; он так мало знает о власти Петра, что противостает ему в лицо, когда он, как говорит Павел, зазорен ему был (там же, 11 и след.).
Когда апостолы собрались в Иерусалиме, Петр говорил на соборе как простой член собрания, не первым, но после многих других. Он признал себя обязанным— в присутствии остальных апостолов, старцев и верующих, — торжественно отказаться от своего мнения о необходимости обрезания и иудейских обрядов. Иаков, епископ Иерусалимский, делает краткое изложение спора, формулирует принятое решение и действует как истинный председатель собрания (Деян. XV, 7 и след.).
Итак, апостолы не смотрели на святого Петра как на основной камень Церкви. Следовательно, папское толкование знаменитого текста «Ты еси Петр», столько же противоречит Св. Писанию, как и католическому преданию.
Мы не видим никакого серьезного возражения против нашего понимания этого текста. Наше толкование необходимо вытекает из сравнения различных текстов Св. Писания касательно одного и того же предмета. С точки зрения католической или традициональной оно обладает всеми гарантиями; наконец, текст, рассматриваемый в себе самом, не может иметь другого законного смысла. Из простого чтения этого места следует, что главною целью Спасителя было сосредоточить на Себе и на Своем божественном посольстве все внимание Своих учеников: Его божественность есть идея, к которой, очевидно, относятся Его вопросы и ответ Петра. Следовательно, заключение должно относиться к этой идее. К святому Петру как главе Церкви нельзя применять этого заключения, не утверждая, что Иисус Христос, сказавши о Своей божественности, извлекает отсюда следствие о первосвященнической власти, каковая идея существенно уже другая.
Посмотрим теперь, доказывают ли другие тексты, приводимые римскими богословами в пользу папской власти, то, что Иисус Христос действительно установил эту власть в Своей Церкви.
Богословы эти ссылаются еще на следующее место евангелия Луки: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. XXII, 31 и след.).
Иисус Христос обращается к апостолам в лице Симона, прозванного Петром. Он говорит, что сатана испрашивал дозволения сеять их, то есть подвергать их веру тяжким испытаниям. В тексте надобно заметить слово вас, по-гречески Шmaj. Сатана не получил испрашиваемого дозволения. Апостолы не потеряли веры среди искушений, которые должны были возникнуть у них при виде страдания и смерти их господа; один лишь Петр в наказание за свою самонадеянность подвергнется падению и отречется от своего господа три раза, но благодаря особенной молитве Спасителя он придет в раскаяние. Тогда он обязан будет исполнить великий долг в отношении к братьям своим, введенным в соблазн его падением. Для укрепления и для вознаграждения их своею ревностью и своею верою надобно было, чтобы он подвергся огорчению.
Поистине непонятно, каким образом папы могли ссылаться на это место святого Луки для возведения своей системы. Надобно заметить, что приведенные слова были обращены Иисусом Христом к святому Петру в тот самый день, когда он должен был отречься от него, и содержат лишь предсказание о его падении. Святой Петр именно так понял их, ибо тотчас же ответил Иисусу Христу: «Господи! С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти». Но Иисус присовокупил: «Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня».
Евангельский текст святого Луки говорит скорее против твердости веры святого Петра, чем в пользу этой твердости; тем более нельзя делать из текста никакого вывода в пользу верховенства Петра относительно учения или управления. И отцы Церкви, и наиболее ученые толкователи Священного Писания никогда не думали давать тексту подобного толкования. За исключением последующих пап и их приверженцев, желавших во что бы то ни стало добыть из него доказательства, хорошие или дурные, никто не видел в приведенных выше словах ничего другого, кроме требования, обращенного к Петру, о заглаждении его верою соблазна падения и укрепления остальных апостолов, коих это падение могло поколебать5. Обязанность укрепления других вытекала из этого соблазна; слова утверди братьев суть только следствие слова обратившись. Если первым словам хотят дать общий смысл, то почему не дают этого же смысла второму слову? Из этого следовало бы, что если преемники Петра наследовали преимущество укреплять в вере своих братьев, то они унаследовали также надобность обращаться к Иисусу Христу после отречения от Него. Мы не видим, что могла бы выиграть первосвященническая власть отсюда.
Папы, нашедшие такое исключительное доказательство в стихе 31 и 32 главы XII святого Луки в подтверждение своих притязаний, благоразумно поостереглись, однако же, приводить предшествующие стихи.
Евангелист повествует в них, что среди апостолов возник спор с целью узнать, кто из среды их должен быть признаваем самым большим. Знаменитые слова: Ты еси Петр уже были произнесены, а это доказывает, что апостолы не поняли их так, как понимают последующие папы. Даже накануне смерти Иисуса Христа они не знают, что Петр избран первым среди них и основным камнем Церкви. Иисус Христос обращает внимание на спор. Вот представляется Ему превосходный случай заявить о власти Петра; наступило время, когда Он должен был это сделать, потому что идет на смерть. Сделал ли Он это? Спаситель не только не утверждает верховенства, будто бы обещанного Петру, но преподает своим ученикам урок, совершенно противоположный, говоря: «Цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются; а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий как служащий».
Сближая повествование святого Луки с повествованием святого Матфея, ясно, что спор, возникший среди апостолов, возбужден был вопросом, который мать апостолов Иакова и Иоанна предложила Иисусу Христу ради своих детей. Она просила для них двух первых мест в Его царстве. Иисус Христос положительно не говорит ей того, что Он отдал уже первое место Петру. А этот ответ был бы очень естественным и даже необходимым, если бы святой Петр в самом деле был облечен высшею властью. Десять апостолов пришли в негодование по поводу честолюбивого вопроса, который Иаков и Иоанн предложили при посредстве своей матери; Иисус Христос немедленно преподает наставление, которое мы привели и которое непосредственно предшествует тексту, на котором римские богословы думают основать свою систему (Мф. XX, 20 и след.).
На основании указанного контекста уже можно оценить силу их предполагаемого доказательства.
Папы приводят в пользу свою еще следующее место Евангелия святого Иоанна (XXI, 15 и след.):
«Иисус сказал Петру: Симон Ионин! любишь ли ты меня больше, нежели они? Он отвечал Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. — Иисус сказал: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. — Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: “любишь ли Меня?” и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих».
На основании этого текста римские богословы рассуждают следующим образом: «Иисус Христос поручил святому Петру, в обширном смысле, заботу пасти агнцев и овец; но агнцы суть верующие, а овцы суть пастыри; следовательно Петр, и в лице его преемники его, получили высшую власть над пастырями и верующими».
Чтобы рассуждение это было правильным, надобно было бы доказать, что:
1) служение, вверенное Петру, не было вверено и другим пастырям Церкви; что 2) агнцы означают верующих, а овцы — пастырей.
Но сам святой Петр научает нас, что пастыри Церкви все получили служение пасти стадо Господне. Мы уже приводили место из его первого послания, в котором он говорит ко всем, бывшим во главе разных церквей: «Пасите стадо Божие, вверенное вам» (1 Пет. V, 2).
Но торжественность, с которою Иисус Христос возлагает эту обязанность на Петра, не означает ли, что Петр обладает этою обязанностью в высшем смысле? — Ничто не доказывает этого. Отцы и наиболее просвещенные толкователи в тройном засвидетельствовании любви, которое Иисус Христос потребовал от Петра, всегда видели только заглаждение тройного отречения. И сам Петр не видел в этом ничего другого; потому что он опечалился. Если бы он знал, что Иисус Христос уступает ему власть высшую, то он скорее обрадовался бы, чем опечалился по поводу слов, обращенных к нему; но он был убежден, что Спаситель торжественно потребовал тройного заявления о его верности лишь для восстановления его в числе пастырей Своего стада; ибо он подал законное основание усомниться в этом, отрекшись от своего Учителя. Иисус Христос должен был обратиться только к нему одному, потому что только он один оказался виновным в этом преступлении.
Далее, агнцы означают ли верующих, а овцы пастырей? Это толкование совершенно произвольно; напротив, предание совершенно противоречит этому, и в защиту толкования нельзя привести ни одного отца Церкви. Даже более того. Это толкование не согласно с Священным Писанием. Слова: агнцы и овцы безразлично употребляются в священных книгах для обозначения одного и того же предмета. Так, у святого Матфея мы читаем: «Я посылаю вас, как овец среди волков» (Мф. X, 16). И у святого Луки: «Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лук. X, 3). В Священном Писании слово овцы означает верующих. У Иезекии читает: «Мои овцы рассеяны, потому что не было пастыря» (Иез. XXXIV, 5). Иисус Христос усвояет название овец верующим: «Я имею других овец, которые не суть от двора сего», говорит Он. Святой Павел, обращаясь к верующим Понта, Галатии, Каппадокии, Азии и Вифинии, говорит им: «Вы были, как овцы блуждающие (не имея пастыря), но возвратились ныне к Пастырю и Блюстителю душ ваших» (1 Петр. II, 25). Итак, нельзя ни основывать, ни сообщать различного смысла словам овцы и агнцы; нельзя и толковать слова овцы в смысле пастырей.
Если уже хотят сообщать двум выражениям различный смысл: то не естественнее ли под агнцами разуметь юных верующих, имеющих надобность в более нежных заботах; а под овцами тех, которые достигли мужского возраста в отношении к вере?
Папское толкование овец и агнцев до такой степени лишено основания, что один комментатор Евангелий, которого не могут заподозрить римские богословы, иезуит Мальдонат, говорит об этом в следующих выражениях: «Не следует вдаваться в тонкие различения, чтобы узнать, почему Иисус Христос скорее употребляет слово агнцы, чем овцы. Кто захотел бы вдаваться в эти различения, тот должен тщательно остерегаться не подать повода к смеху людям ученым; ибо неоспоримо, что те, кого Иисус Христос называет агнцами, суть те же самые, кого Он называет Своими овцами» (Comment., in. cap. XXI, Иоанн., § 30).
Итак, святой Петр не был поставлен ни основным камнем Церкви, ни ее верховным пастырем.
Однако же нельзя отвергать, чтобы некоторое первенство не было даровано этому апостолу. Хотя он не был первым в числе апостолов по времени избрания Иисусом Христом, но он числится первым евангелистом Матфеем. Этот Евангелист, желая наименовать двенадцать апостолов, выражается следующим образом: «Первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, и пр.» (Мф. X, 2). Святой Лука и святой Марк тоже называют святого Петра первым, хотя не следуют одному и тому же порядку при перечислении остальных апостолов (Лук. VI, 13 и след.; Мар. III, 16 и след.). Во многих случаях Иисус Христос оказывал Петру знаки внимания совершенно особенного; его переименование Петром, не имея решительно значения, которое соединяют с ним римские богословы, даровано ему однако же для обозначения твердости его веры и с почетной целью. Обыкновенно Петр первым вопрошал Иисуса Христа и первым отвечал Ему от имени апостолов. Евангелисты пользуются следующим выражением: «Симон и бывшие с ним» для обозначения сообщества апостолов (Мар. I, 36; Лук. VIII, 45; IX, 32). Из этих фактов можно ли заключить, как заключает доктор Ла-Шамбр, что «Иисус Христос даровал святому Петру, превыше всех его сотоварищей по апостольству, первенство юрисдикции и власти в управлении церковью?» (Traite de l’Eglise, t.1-er). Это заключение не логично. Прежде всего, нельзя быть первым в каком-либо обществе, не обладая при этом юрисдикцией и авторитетом; в таком обществе можно быть только, как говорят, primus inter pares, первым среди равных. Затем, святой Петр не всегда называется первым в Священном Писании. Так, Иоанн называет Андрея прежде него (I, 44); святой Павел называет его только после Иакова (Галат. II, 9); он называет его также после других апостолов и братьев Господних (1 Кор. IX, 5). «Итак, Петр был первым в числе апостолов в таком же смысле, в каком Стефан был первым среди диаконов». Таковы слова блаженного Августина (слово 316). Ориген (на святого Иоанна), святой Киприан (письмо 71 к Квинт.) держатся того же мнения, как и блаженный Августин. Можно положительно утверждать, что никакой отец Церкви не видел в этом первенстве Петра права юрисдикции, авторитета в управлении Церковью. Нельзя извлекать противоположного заключения, не противореча самому Священному Писанию.
Иисус Христос запретил своим апостолам принимать в отношении друг к другу название господина, учителя и даже отца или папы (Мф. XXIII, 7 и след.): «Не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель — Христос, все же вы — братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос. Больший из вас да будет вам слуга».
Пусть сопоставят эти евангельские слова с изображаемыми римскими богословами картинами преимуществ римского епископа и без труда увидят, что эти богословы не говорят истину.
Святой Матфей повествует, что когда Петр спросил Иисуса Христа относительно апостольских преимуществ, то Иисус ответил ему: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, в пакибытии, когда сядет Сын человеческий на престол славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. XIX, 28).
Если Иисус Христос назначил Петру престол высший сравнительно с остальными престолами, если Он обещал ему высшую власть: то сказал ли бы Он Сам Петру, что двенадцать апостолов воссядут на двенадцати престолах, без различия?
Вывод из всего этого вытекает тот, что в Церкви пребывает только один Учитель, один Господь, один верховный Пастырь: «Я есмь, — говорит Иисус Христос,— пастырь добрый; вы называете Меня Учителем и Господом, и хорошо делаете; потому что Я есмь таков» (Иоан. X, 11 и след.). «Один у вас Наставник — Христос» (Мф. XXXIII, 10).
Он Один восседает на престоле величествия, в святом граде, «коего стена имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца»; это первые пастыри восседают там на своих престолах, судя колена нового народа Божия (Апок. XXI). Когда здесь, на земле, возникают споры, которых нельзя умиротворить кротостью, то их надобно представлять к их престолам, — к престолу не одного, но всей Церкви, представляемой теми, которые поставлены руководить ею.
Итак, в новозаветных Писаниях нет ничего благоприятствующего, хотя бы в отдаленном смысле, верховному авторитету, усвояемому римскими богословами святому Петру и римским епископам, которых они признают его преемниками.
Можно даже сказать, что авторитет этот в этих книгах в самом существе своем осужден. Выше мы приводили слова Иисуса Христа достаточно решительные. Книга Деяний и Послания содержат факты, которые очевидно показывают, что святой Петр не пользовался никаким верховенством в обществе апостолов. В самом деле, в книге Деяний можно читать: «Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышавши, что Самаряне приняли Слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна» (VIII, 14). Итак, Петр был подчинен не только всему обществу апостолов в совокупности, но и многим апостолам, сошедшимся в Иерусалиме; потому что он был послан ими. В той же книге можно читать, что верующие от обрезания упрекали Петра в том, что он ходил к неверным, и Петр оправдывался в этом, повествуя, что он подчинялся повелению от Бога (XI, 2–3). Могли ли так поступать в отношении к верховному главе, и так ли поступил бы глава в отношении к подчиненным? На соборе Иерусалимском (Деян. XV, 7 и след.) Петр не председате